Давным-давно, в детстве, как-то летом гостила у бабушки. Она вернулась из магазина и позвонила в дверь. Я бегом понеслась открывать, зацепилась карманом за ручку двери и порвала платье. Открыла дверь, бабушка удивленно на меня уставилась:
— Что случилось?
— Бежала тебе дверь открывать.
бабушка удивилась еще больше:
— Зачем же бежать? Ты могла споткнуться и упасть, спокойно бы дошла, мы никуда не спешим.
Пришла теперь моя очередь удивляться, разве там можно? Когда в дверь звонила мама, я должна была открыть дверь немедленно, будто стою у двери и жду ее звонка. Иначе она была недовольна: «Что так долго не отрываешь? Мать тут с работы, уставшая пришла!». До сих пор бывает иногда, забудусь и бегу. :) А платье пришлось зашивать, не в рваном же идти.
Вот еще чьи-то маленькие взрослые истории.
«Я плетусь с работы, еле живая. Тут звонит мама и говорит категоричным тоном, что я должна приехать и никаких «завтра». Зачем – дома скажет. Несусь на другой конец города. Оказывается, что ничего серьезного, просто у нее кончились витамины и яблок бы купить. А сказать, чтобы по дороге купила – нет, зачем же? И так каждый раз. Все бросаю и лечу, меняю планы, не могу даже договориться, чтобы нам обеим было удобно.»
«Купила себе платье и шубу новую. При маме не надеваю, стараюсь не показываться в этом как можно дольше. Тут же начнет отчитывать, зачем мне все это и чем мне не нравилось мое 10-летнее пальто.»
«Если с семьей отдыхать едем – будет месяц выговаривать «Чем вам дача плоха? И денег сэкономите! А вы их на ветер кидаете.». Поэтому говорим в последний момент или врем что-нибудь, что к друзьям в деревню, а там связь плохая.»
««Ну конечно, вам же мать не нужна! Зачем вам мать? Вот умру, никто даже воды не подаст! Одна буду лежать, мертвая, а вы и не узнаете.» — и как я могу ей отказать после этого?»
Потребности мамы важнее, а за свои — стыдно. Вранье, чтобы защититься от бесконечных маминых нападок и причитаний. Бесконечные оправдания, которые еще больше усиливают чувство вины. Поддавание на ее манипуляции и страх, что если вдруг не поддашься – и правда, умрет.
Почему так?
Ну, начинается, как нетрудно догадаться, еще с детства. Тягаться ребенку с давящей матерью – непросто. И ребенок выбирает – подстраиваться. Лишь бы не обижалась, не ругалась, не била, не хлопала молчаливо дверью, не сверлила свирепым взглядом. Все, что угодно, лишь бы не получать «нелюбовь», лишь бы не испытывать ее недовольство. Все, что угодно, лишь бы заслужить любовь.
Увы, ребенок не понимает, что угодить невозможно, а заслужить любовь, т.е. тепло, принятие и заботу – и подавно. Он делает все, чтобы стать шелковым. Мамины желания и потребности становятся главными потребностями ребенка.
Попросить купить даже самую дешевую игрушку – стыдно. Это желание кажется незначительным, пустяковым, кажется, что мама очень сильно разозлится: «Нам на колбасу не хватает, а ты тут со своей ерундой! Тебе не стыдно?!».
Новое платье взамен старого перелатанного? Стыдно просить что-то для себя и страшно услышать что-то вроде: «Зачем тебе новое платье? И это еще нормальное».
Также и к остальным своим желаниям и потребностям. Они незначительны, незначимы, стыдно о них говорить, страшно разозлить, чувство вины за свои желания.
Эмоции. Выражать их тоже нельзя. Никакие. Только согласие и дружелюбие. Это маме можно орать, злиться, обзывать, бить ремнем, а ребенку – нет, упаси Боже! Вести себя так с мамой – недопустимо!
Страх перед маминым недовольством и неодобрением заставляет стремиться быть тем, кто как можно меньше это недовольство вызывает.
И как же в таких условиях сформируется чувство самоценности? То бишь самоуважения и чувство собственного достоинства? Никак, т.е. со знаком «-«, если рядом нет кого-либо очень значимого и влиятельного, бабушки, дедушки, тети. Папы в такой семье либо нет, либо он не имеет права голоса и всегда отмалчивается.
Так и идет по накатанной и дальше. «Если сделаю так, как я хочу – буду чувствовать себя самой последней ужасной сволочью! Будто преступление совершила. А ее сразу хватит удар!».
Страх перед маминым недовольством никуда не девается.
Вина и стыд так и маячат вокруг, цепляясь за любой повод проявиться в полной мере.
Почему же так непросто это изменить?
Вроде ребенок вырос и стал взрослым человеком, и все понимает, что к чему, но не может противостоять давлению, не может договориться, а идет на поводу.
Преданность семье
В нездоровых отношениях границы ее членов размываются, формируя симбиотические отношения. Личное приносится в жертву семейному.
Несмотря на сопротивление родителей, сын улетел отмечать Новый год со своей девушкой. Вместо поздравлений пришлось оправдываться и отбиваться от гневных нападок родителей. Сын чувствовал себя предателем.
Другой сын откажется от своих планов, будет сидеть у мамы, в ужасном настроении и делать вид, что ему хорошо.
«Мама, лучше я предам сам себя, чем тебя!».
Грандиозность фигуры родителя
Для ребенка родители – Боги. Именно они удовлетворяют все его потребности в самом начале его жизни. Это единственный пример перед глазами, который ребенку доступен.
Непредсказуемый, агрессивный, унижающий родитель – это грозный бог. Чем сильнее страх перед его гневом, тем величественнее грозная фигура. Если ребенок растет в условиях жесткого подчинения и не имеет права голоса, права самовыражения, то и в подростковый период сепарации это будет сделать непросто. Если мамина (и папина) работа по полному подчинению была сделала на высоте, то и подросткового бунта, скорее всего, не будет или искра будет затушена еще в самом начале.
Детское неподчинение, независимость – это все равно что вероломное нападение них самих, а это недопустимо. Поэтому зависимость и неспособность к самостоятельности будет культивироваться со всей тщательностью.
Катастрофизация последствий
Если я не приеду по маминому звонку, у нее будет сердечный приступ/она умрет/проклянет меня.
Чем грандиознее мама, тем катастрофичнее последствия рисует воображение. А рисует их страх, страх той маленькой девочки из детства. Страх перед предательством мамы. Страх быть стать виноватой, если с ней что-то случится. И все это – только в голове.
Я помню, как будучи уже сильно взрослой, послала свою маму очень далеко, когда дошладо белого каления… и ничего не случилось, мир не рухнул, меня не прокляли и не убили. Она сначала офигела и пару минут пообижалась, но на пару часов перестала выносить мозг. Маму не пробьешь даже трехэтажным. :) А в детстве боялась защищать себя от ее агрессии. Просто застывала и молчала, и делала вид, что ничего не случилось.
«Любимый» эмоциональный наборчик
Стыд, вина и страх (об этой троице можно почитать здесь). «Любимый» — потому что привычный. Эти эмоциональные состояния до боли знакомы с детства и очень привычны: автоматичны, реактивны). Это – норма. Другого опыта не было, он не прокачен.
А значит, ситуации, где эти состояния актуальны, будут и частью взрослой жизни.
Эти состояния глубоко иррациональны и несоразмерны «провинности».
«Нет, мама, я не смогу сейчас к тебе приехать пить чай с плюшками, мне нужно встретить дочь из лагеря» — это абсолютно нормально – сказать эту фразу и действовать по приоритетам. Но хорошая, послушная, зависимая дочь будет чувствовать стыд и вину, будто она что-то сделала ужасное. У нее испортится настроение и внутри будет идти воображаемый диалог с мамой, перед которой придется оправдываться.
Благодаря «любимому» наборчику, следующая причина:
Сложно простивостоять манипуляция в таких отношениях
Сразу «включаются» чувства.
Авторка — Екатерина Соколова