— Он поделился со мной, рассказал о том, как боялся отца. И ждал любви от матери. О том, как переживал, что не получил признания.
— Он открыл тебе свою уязвимость?
— О да. И мне было так противно, что я отодвинулась. Неприятно.
Я знаю, что уязвимость – это про близость. Но я не чувствую тепла. Я чувствую нечто, похожее на отвращение.
Яркий момент сессии. Яркий и громкий. Для меня – оглушительный. Я переживаю смешанные чувства.
Внутри я протестую: как же так. Уязвимость вызывает у меня тепло. Подлинная уязвимость, не манипуляция чувствами.
Уязвимость – это когда человек открыто признает свое несовершенство. У него есть слабые места. Ему больно. Он не супермен.
Я не выражаю свой протест. Я уважаю процесс клиента: он такой, какой есть. И имеет право быть в том, в чем есть.
Но мне жаль парня. И жаль мою клиентку. Жаль, что близость не состоялась из-за непереносимости подлинного.
Это как аллергия на пыльцу. Пыльца настоящая, а организм сошел с ума и не принимает ее. Заболевает от натурального.
… Мы долго перебираем разные варианты: откуда такое отторжение? Первая версия мимо, вторая тоже. Наконец, она рассказывает о своей семье.
В семье не принято было говорить о чувствах, интересоваться, как дела. Семья состояла из стойких оловянных солдатиков, которые не позволяли себе слабости. Они с этими слабостями справлялись. Никто не плакал, не жаловался, не горевал. Это были сильные люди.
Девочке некуда было податься со своими жалобами. Она тоже научилась справляться. Точнее, показывать вид, что справляется.
И теперь ей больше всего нравятся сильные и успешные люди. Они очень симпатичны, пока не подошли близко. И пока не начали жаловаться.
Поэтому лучше держать их на расстоянии, чтобы не разочаровываться. Потому что потом последует отвращение и разрыв отношений, а это неприятно.
Какое-то время мы сидим молча. Потом я начинаю рассуждать вслух.
Что же делать? Использовать детей как контейнер для эмоционального мусора – травма для них. Оставаться железным дровосеком – тоже травма.
Скорее всего, выход – в ответственности. Чувствовать можно, и даже не справляться – можно. И даже терпеть поражения можно. И вообще-то нужно, чтобы дети знали, что можно быть живыми, и это не стыдно.
Но свои процессы нужно называть своими.
Я расстроена, я переживаю, мне нужно время, чтобы остыть. Я справлюсь. Ты сочувствуешь мне? Как это приятно. Спасибо, мне уже легче.
Уязвимость – это не слив эмоций. Это ответственное проживание своей человечности. А на человечное откликается человечное.
© Вероника Хлебова